Лукьянова: Переезд в Казань был неожиданным для меня

Диагональная «Динамо-Ак Барс» Елизавета Лукьянова рассказала о начале своей спортивной карьеры, об учёбе и занятиях волейболом в Студенческой лиге США, а также о последующем возвращении в российский чемпионат и о впечатлениях от перехода в казанскую команду.

 

- Вы выросли в семье бывших баскетболистов, а сами занялись волейболом. Почему?

- Родители с детства говорили, что в баскетбол их дочь не пойдет, так как это довольно травмоопасный вид спорта. С 5 до 13 лет я играла в теннис, и только потом стала заниматься волейболом. По правде говоря, я очень не хотела переходить в волейбол. Даже отказывалась пробовать, идти на тренировки, но родители в какой-то момент настояли, чтобы я просто сходила на просмотр. В Омске тогда была команда «Омичка», и меня сразу взяли в команду молодежной лиги, хотя я совершенно не умела играть. Я пришла на одну тренировку, на вторую, и сказала, что остаюсь. Вот так и переквалифицировалась.

 

- Почему завершили карьеру в теннисе?

- Я с детства была очень высокой, и меня настойчиво звали в другие виды спорта. Чтобы прогрессировать в теннисе, нужно было бы уезжать в Москву или другие города. В России не так много хороших специалистов, плюс теннис достаточно дорогой вид спорта. Все эти факторы повлияли. Если честно, с тех пор я даже ракетку в руки не брала. Сейчас, когда смотрю теннис, иногда очень хочется поиграть, но как-то не получалось.

 

- Быстро удалось переключиться на волейбол?

- Главная сложность была в том, что теннис – это индивидуальный вид спорта, а волейбол – командный. Я с детства привыкла быть одна на площадке, отвечать за себя сама, а в команде – совершенно другая динамика. Я долго привыкала к этому. У меня было ощущение, что я должна всем помочь, а все проигранные мячи – это моя вина. Казалось, что если мы проиграли очко, и я была на площадке, значит, я виновата. Команда очень хорошо меня приняла, поддерживали, хотя я совершенно не умела играть. В коллектив я влилась очень быстро.

 

Я пришла в команду перед сезоном, и уже осенью участвовала в городских и межгородских соревнованиях среди детей. Мне позволило так быстро влиться в волейбольную струю то, что я была с игроками, которые умели больше, чем я. Мне было за кем тянуться, у кого учиться, и было легче подхватить какие-то моменты.

 

- И уже в 16 лет вы дебютировали в Суперлиге. Каково это было?

- Я помню этот момент – «Омичка» играла с московским «Динамо». Мне 16, против меня стоят такие игроки. Я думаю: «Как я сюда попала? Что мне делать?» Было страшно, скажу честно. Переход из молодежки в первую команду произошел за 2-3 дня. Я выходила только на замену, но было очень нервозно.

 

- После «Омички» вы играли за команду Университета Майами в США. Расскажите, как это произошло?

- Я училась в 11-м классе, когда играла за «Омичку», и получилось, что у клуба возникли финансовые проблемы, из-за которых он в дальнейшем закрылся. Нужно было уезжать в другой город, получать образование. От кого-то мы услышали, что можно подать заявку на обучение в американском университете, и решили попробовать. Ответят – хорошо, нет – так нет. Я отправила письмо в Университет Майами, какие-то видеонарезки своей игры. Там заинтересовались, как-то всё завязалось, и я решила попробовать. Никогда не поздно было вернуться, если бы не понравилось.

 

- Как у вас было с английским на тот момент?

- Я довольно хорошо учила в школе, занималась с репетитором, но когда я оказалась в Майами, то поняла, что недостаточно его знаю. Грамматику я знала, читать и писать умела, но когда у тебя нет языковой практики, говорить и воспринимать речь на слух тяжелее. Но через полгода стало попроще, а спустя год проблем с языком уже не было.

 

- В Майами много испаноязычного населения. Как у вас с испанским?

- Я хотела начать его учить, посещать лекции, но так и не решилась. Испанский не знаю вообще, хотя вокруг меня постоянно на нём говорили. К сожалению, не знаю ничего.

 

- Культурный шок сильно накрыл?

- Конечно, культурный шок был, но это нормально после переезда в другую страну. Это другая культура, другие нравы. Меня постоянно спрашивают, правда ли то, что там показывают в фильмах. К примеру, что люди не разуваются дома. Это правда, и поначалу это вызывало удивление. Они могут зайти домой и ходить по нему в уличной обуви. На улицах чисто, и там не считают нужным разуваться.

 

- Про Сибирь спрашивали?

- Не скажу, что сильно интересовались. Бывало, что шутили про холод и медведей, но не более.

 

- Какой была ваша специальность в университете? Тяжело было учиться?

- Бакалавриат я закончила по специальности «Финансы и маркетинг», а в магистратуре – «Спортивное администрирование».  В начале учёбы было очень тяжело, так как я не так хорошо знала язык. Часто вспоминаю историю из первого семестра. У меня был предмет, на котором студентам читали конституцию. Началась моя первая пара, преподаватель зашёл в класс, представился, открыл конституцию США и начал читать оттуда. Я понимаю, что не знаю ни слова. Сижу и думаю: «Что я вообще делаю здесь? Не пора ли покупать билет в Россию, ведь я не понимаю ничего?» Я на русском-то таких слов особо не знала, а тут – другой язык. Приходилось всё переводить, учить. Но с каждым семестром становилось всё легче, я влилась.

Ещё в школе я привыкла к тому, что если что-то делать, то делать добросовестно. Меня изначально предупредили в университете, что нужно одновременно и учиться, и играть. Нужно поддерживать определенный балл, чтобы был допуск до тренировок и матчей, а если не можешь – до свидания.

 

- Майами – это вечное солнце. Как быстро привыкли к жаркой и влажной погоде?

- Если честно, я очень скучала и по холоду, и по тёплой одежде. Я привыкла к этому с детства, и, например, когда мы ездили на игры в другие города и нужно было надевать куртки или кофты, мне это даже нравилось.

 

- Как вам уровень волейбольной студенческой лиги в США?

- В студенческой лиге NCAA есть три дивизиона, в каждом – по 300 с чем-то команд. По уровню все очень разные. Я играла в первом – самом высшем. Команды, которые доходят до решающих матчей высшего дивизиона, по силе можно сравнить с клубами нашей Суперлиги. Первые 16 команд играют очень хорошо, уровень достаточно высокий.

 

- Не было мыслей о завершении спортивной карьеры после получения образования в США?

- Я взвешивала все за и против, но мне хотелось играть дальше, и за пару лет до окончания учебы я решила, что продолжу заниматься волейболом и поеду играть в Россию или куда-то ещё. Неспортивную карьеру я отодвинула на второй план, желания играть было больше. Жить в США было комфортно, но мне и в России неплохо. Везде есть свои плюсы и минусы. Нет такого, что мне хотелось бы жить только в одном месте.

 

- После США вы играли в одинцовском «Заречье». Почему вы перешли именно туда?

- Я сама обратилась в клуб и предложила свои услуги. За 5 лет, что я провела в США, такого игрока, как Лукьянова, в России уже забыли, и нужно было заявлять о себе заново. Я следила за тем, что происходит в российской Суперлиге и подумала, что в «Заречье» у меня будет шанс заиграть. Позвонила Вадиму Анатольевичу Панкову, объяснила ситуацию, и он сказал, что можно приехать в клуб.

 

- Вадим Анатольевич – очень требовательный тренер, специалист так называемой старой школы. Тяжело было привыкнуть к нему после США?

- Я знала, на что иду. Вряд ли за 5 лет, что я провела в США, в российском волейболе многое сильно изменилось, и мои ожидания оправдались. Не скажу, что мне было очень тяжело.

 

- За счет чего вам удалось так здорово проявить себя в первом сезоне после возвращения?

- Думаю, что это опыт, который я получила в США. Там я много играла, начинала матчи в старте. В «Заречье» меня также поставили в состав, и какой-то неожиданностью для меня собственная игра не стала.

 

- Наши хоккеисты в НХЛ рассказывают, что в США их заставляют по-другому относиться к результатам матчей и не зацикливаться на поражениях. У вас было то же самое?

- Да-да. Меня даже отправляли к спортивному психологу. Мне говорили, что я мало показываю свои эмоции на тренировках и играх, мало радуюсь. Когда я играла в России, это не было принято. Нам даже не разрешали радоваться, если забил мяч. Ты все время переживал, что сделал что-то не так. А в команде университета меня переучивали – говорили, что нужно радоваться, не думать об ошибках и поражениях.

 

Но я, наверное, так и не научилась этому в полной мере, как меня просили. Да, я изменилась за то время, что играла в США, но перестроиться и вновь быть более сдержанной в России было несложно. Меня изначально так научили.

 

- Конец чемпионата, вы уже думаете о том, как провести отпуск, и вдруг приходит предложение из Казани. Или всё было не так?

- Примерно так. У меня была договоренность с Казанью на следующий сезон, я думала, что доиграю сезон в Одинцово, а потом буду потихоньку переезжать. Но то, как всё случилось, на самом деле было неожиданным для меня.

 

- И вы же почти сразу сыграли!

- 5 апреля я с «Заречьем» играла в Минске, на следующий день я зашла в дом с чемоданами и даже переодеться не успела, как зазвонил телефон. Это был Сергей Николаевич Чернышов: «Лиза, привет! У нас такая ситуация. Собирай чемоданы, завтра самолёт в Казань». 9 апреля я дебютировала в составе «Динамо-Ак Барс».

 

- Тяжело влиться в новую команду практически по ходу плей-офф?

- Меня очень хорошо приняли в команде, но в плане игры нападающему и связующему всегда нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. В плей-офф уже нет столько времени на тренировки, как в межсезонье, потому что готовишься уже к конкретному сопернику. Понимаю, что в «Динамо-Ак Барс» другой уровень ответственности и давления, но я готова к этому. Понимаю, что впереди много работы, и надеюсь, что помогу команде.